ИСТОРИЯ, СОСТАВЛЕННАЯ ПО ПАМЯТИ. НОВЫЙ ГОД 2016

«Поэтому тем, кто развивает свои способности в этом направлении, следует держать в уме картину каких-нибудь мест и по этим местам располагать воображаемые образы запоминаемых предметов»  Из диалога Цицерона «Об ораторе»¹

Это была очень шумная вечеринка. Все были очень пьяные и много танцевали. Гостиная Сабины была под завязку забита людьми, окна были нараспашку, чтобы было удобнее наслаждаться фейерверком. Ди-джей только что перешел с диско на хип-хоп. Я точно помню это, потому что Франк потащил меня с танцпола в соседнюю комнату и именно в тот момент из колонок донесся голос рэпера MC Hammer и его песня «Can’t touch this», и я еще подумала, как же символично. Символично, потому что на этой вечеринке уже было так много рук, «нечаянно» оказавшихся на моей заднице. Я хотела рассказать об этом Франку. Но не успела. У Франка внезапно появилось такое выражение лица, которое должно было подготовить меня к тому, что сейчас произойдет что-то серьезное. Толпа в гостиной начала орать еще сильнее, скорее всего, было почти двенадцать ночи. Франку пришлось крикнуть мне прямо в ухо. «Мне пора», – закричал он. Я спросила: «Почему?» – хотя я уже знала ответ, потому что каждый год было одно и то же. Всегда в канун Нового года, незадолго до двенадцати ночи, Франк уходил с вечеринки, на которой мы были, чтобы встретиться со своими друзьями. Как он мне объяснил в первый раз – это традиция. И она существовала еще до того как мы начали встречаться, так что он не может забить на это из-за меня. «А что вы тогда делаете?» – спросила я, и он только пожал плечами и лукаво улыбнулся. Что же еще парни могут делать.

В первый раз я была против. «В наших краях все парочки проводят новогоднюю ночь вместе». Но Франк в ответ на это: «Но мы ведь ездили на Рождество к твоей семье в Польшу». Как будто этого недостаточно. Хотя бы за это мне следовало бы уважать и принимать его немецкие традиции. В каком-то смысле он прав. Хотя, кроме как от него, я ни от кого не слышала об этой немецкой юношеской традиции в канун Нового года. Мне больше не хотелось наезжать на него. С другой стороны, он же всегда рядом со мной. Так и зачем тогда я веду себя как истеричка из-за одной ночи в году? Мы поцеловались на прощание. Моя красная помада отпечаталась у него на лбу. Мне это понравилось. Я вернулась в гостиную, но чувствовала себя все более неуютно на этой вечеринке. Со всех сторон на меня летели какие-то брызги, пачкая мне лицо и юбку. Я была не уверена, было ли это шампанское, слюни или чей-то пот. В любом случае отвратительно. Некоторые парни уже сняли свои футболки, так как было жарко. Все так бурно махали локтями, что я больше пыталась защищаться, чем танцевать, да и моя одежда была уже насквозь мокрая от пота. Кстати, я была не пьяная. Это точно. Еще до начала вечеринки я знала, что пойду домой одна. Поэтому не много пила.

Я кое-как протиснулась в прихожую между полуголыми телами и девушками, которые в одной руке держали бокал с шампанским, а в другой сигарету. Сабина догнала меня и спросила, действительно ли я уже хочу уйти. Я кивнула и надела пальто. «Но кругом одни придурки», – сказала она. Теперь я об этом задумалась. «Может, тебе все же вызвать такси?» – к тому же спросила она. Поиск такси в канун Нового года займет целую вечность, подумала я. «И все-таки. Какой год!» – добавила Сабина, и я сначала не поняла, что она имела в виду. Но мне не хотелось продолжать разговор. Я просто хотела выбраться из этой слишком прокуренной, слишком шумной квартиры. Сабина обняла меня на прощанье. От нее так разило потом, что мне стало тошно. Как только дверь за мной закрылась на замок, я побежала вниз по лестнице, выскочила на улицу и глубоко вздохнула.

Не скажу, что этот Новый год был хуже предыдущих, на самом деле я уже не видела никакой разницы. Я бежала по Вестштрассе, вокруг меня были люди, в основном группы пьяных мужчин, среди которых тут и там появлялись шатающиеся женщины. С ними было как-то безопасно. Несмотря на свист. Но со мной всегда кто-то так заигрывает, когда я одета так, как сейчас, то есть в короткой юбке, сапогах и облегающем пальто. Такое происходит даже днем, и я просто пропускаю это мимо ушей. До дома мне оставалось всего двадцать минут. Я побежала, глядя себе под ноги, прямо к большому перекрестку, где заканчивается улица Вестштрассе и начинается Остштрассе, где пересекаются две трамвайные линии. Трамвай только что подъехал к остановке, несколько человек вышли, и тут я неожиданно вспомнила свою ту самую первую поездку на трамвае на западе. Это воспоминание внезапно снова стало настолько реальным, что я на мгновение застыла на этом перекрестке и не могла пошевелиться. Прямо как тогда. Мне, должно быть, было около шести лет, потому что мы только недавно переехали в Германию. Сразу после падения Берлинской стены. Я ехала в школу. Ко мне подсел мужчина. Я в первый раз увидела кого-то, чья кожа была такой темной. Потом уже, спустя годы, я предположила, что он, вероятно, был из Турции или даже еще дальше с востока. Он положил свою руку мне на колено. Он не делал ничего больше и вскоре вышел. Насколько я была парализована тогда, и после этого никому не рассказывала о случившемся. Да и зачем. Но я об этом не забыла. В этот вечер, по дороге домой, у меня опять не выходило это из головы.

Я зашла в первый попавшийся магазинчик. Я не смотрела по сторонам, мне хотелось просто уйти с этой улицы. Позади меня кто-то торопился, слегка задел меня, но сразу же извинился. Поэтому я не обернулась. Я уже не помню, что я взяла с полки и направилась к кассе. Для меня это тоже не имело никакого значения. Мужчина разговаривал с владельцем магазина, как я поняла, по-турецки. Они что-то бурно и громко обсуждали. Вероятно, это был тот самый человек, который толкнул меня там, у входа. Владелец магазина продолжал качать головой и с извинением смотрел на меня. Я не стала больше ждать, положила пачку печенья, вроде это была она, обратно на полку и вышла. До дома мне оставалось всего ничего, и я успокоилась. В магазине я проверила свой смартфон, потому что надеялась получить сообщение от Франка. Но теперь я одна на улице. Незадолго до того, как я повернула на свою улицу, я услышала позади себя шаги, которые как-то очень быстро приближались.

В моей голове было только: обернись! Потому что этому нас учили на занятиях по самообороне. Но я не могла. Пошевелиться. Вместо этого я побежала еще быстрее и параллельно искала телефон в сумке. Тупая затея, потому что из-за этого я бежала медленнее и не могла концентрироваться на шагах позади меня. Теперь я задаюсь вопросом, почему я не искала ключ от дома вместо телефона. Та же ситуация, что и при пожаре, когда есть и лестница и лифт. Еще в школе нам объясняют: при пожаре пользуйтесь лестницей. В каждом лифте есть надпись: не использовать во время пожара. Но как только на самом деле срабатывает пожарная сигнализация, мы просто думаем о том, как быстрее всего добраться до выхода и что быстрее будет на лифте!

Как только я нащупала в сумке телефон, я почувствовала себя в некоторой безопасности. Тут я вспомнила про ключ и осознала, что не слышу больше шагов. Прямо как сцена из фильма ужасов: сердце бешено колотится, а мозг как будто отключается. Как зритель ты думаешь: вот черт! Слишком поздно.

Он стоял прямо позади меня, я это чувствовала. Мне в нос ударил запах холодного пота, смешанного с сигаретным дымом. Тут же вспомнилась та первая поездка на трамвае, только вместо того чтобы окаменеть, я сильно разозлилась. Да! Мне стало очень жарко. Мне хотелось повернуться и ударить его кулаком в лицо. Это все произошло в какие-то доли секунды. И тут я услышала какой-то знакомый голос. «Помогите мне, прошу!» На ломаном немецком языке. Это был тот мужчина, который толкнул меня в магазинчике. Я даже не поняла, что он сказал. Вместо желания помочь мной двигало чувство злости и раздражения. Я повернулась, начала трясти телефоном перед его лицом и закричала: «Я вызову полицию! Я вызову полицию!» Он сделал шаг назад, как будто я целилась в него из пистолета, выставил руки перед грудью так, что я видела пустые ладони. «Вы меня не понимаете. Они за мной гонятся!» Он сказал это так тихо, что мне пришлось прислушаться, чтобы понять его. «Кто?» – спросила я машинально, – «О чем вы говорите?» Он показал глазами в том направлении, откуда мы пришли, и я проследила за его взглядом. «Но там никого нет!» – констатировала я. «А теперь, оставьте меня в покое!» Телефон я все еще угрожающе держала перед собой. «Прошу вас, пожалуйста!» Он стоял передо мной словно скулящая собака. «Не поддавайся, Анна», – думала я. Это все уловки! Поэтому свободной рукой я искала ключ в кармане. Внезапно я действительно услышала крики группы парней. Я начала сомневаться. Ну уж нет. На самом деле я не была уверена, что сомневалась. Так что я быстро открыла входную дверь, забежала внутрь и закрыла ее за собой. Краем глаза я видела, как группа парней повернула из-за угла.

Я прислонилась к двери и ждала, когда он уйдет. Но он остался. Мне казалось, что я слышу его дыхание через щель между дверным проемом и стеной. Это было безумие. Ему же некуда больше бежать. «Прошу! Впустите меня!» Я вздрогнула и обернулась. «Быстро в квартиру», – подумала я. Но меня снова словно парализовало. Всего на мгновение, не могу сказать, сколько времени это длилось, я вообще не могла думать.

«Долбаный чурка!» Это пронзило мое тело, словно удар молнии. Точно так же Ронни и Ганс обзывали меня первые два года в школе. Меня начало трясти. Мне хотелось открыть дверь и закричать: «Пошел ты, придурок!» Дверная ручка как будто прилипла к моей руке. Все перемешалось. Поездка в трамвае в детстве. Тот мужчина в магазинчике. Франк. Вечеринка у Сабины. «Помогите мне!» – крутилось в моей голове. Я услышала удары и хрипы. Представила как того мужчину били ногами в живот и закрыла себе уши. Я отказала в помощи, думала я. Анна, ты отказалась помочь. Тем не менее, я не смогла открыть дверь. Когда я опустила руки, я услышала смех. Я услышала хохот, мужской хохот. Наверное, они хлопали друг друга по плечу. Мне стало плохо. Отчасти противно. Шаги отдалялись. В тот момент, когда я действительно собиралась открыть дверь, в замок снаружи был вставлен ключ. Я прижалась к стене, затаив дыхание, и подумала: ты пропала. Сначала он, а теперь я. Они видели, как я заходила. Они думают, что я с ним вместе. Что я подружка этого чурки.

Парень прошел мимо меня, не заметив. Он не стал включать свет. Потому что он здесь живет. Это до меня дошло. Но и не только это. Я узнала этот силуэт. Это был Франк. Мой Франк!

Бывают такие моменты, когда сразу возникает очень много вопросов. Даже те, о которых вы даже не подозревали, что столкнётесь с ними. Это как-то странно.

Я подождала, пока он поднимется по лестнице, откроет и закроет дверь нашей квартиры. Все волнение исчезло. Тогда я открыла входную дверь. Мужчина лежал на тротуаре без сознания. Из его носа текла кровь, но я видела, что он дышит. Мне было невыносимо холодно, и я дрожала. Я сняла пальто и накинула на мужчину. Затем я повернула его на бок, точно так, как нас учили на курсах первой помощи. Во мне не было никаких чувств. Все происходило машинально. Без паники. Без страха. Мне даже не было жаль его. Вообще никаких чувств. Я просто знала, что мне нужно вызвать скорую помощь. И полицию. Ничего не изменить. Я также была уверена, что он будет жить. Абсолютно уверена.

¹ Марк Туллий Цицерон. Три трактата об ораторском искусстве. Под редакцией М. Л. Гаспарова. Москва, Издательство «Наука», 1972 [http://ancientrome.ru/antlitr/t.htm?a=1423777002#86]

Переведено: Голубева Анастасия Владимировна

Опубликовано: Kaśka Bryla: „Gedächtnisprotokoll Neujahr 2016“

«PS: Anmerkungen zum Literaturbetrieb / Politisch Schreiben» https://www.politischschreiben.net/gedachtnisprotokoll-neuiahr-2016